Олег Языков - Турпоездка "All Inclusive"[1 том]

Ну вот, давно пора!

— Я хочу, что бы вы сделали две вещи. Всего две. Я хочу, что бы вы перенесли мое сознание на планету Земля в место и год, которые я впоследствии вам укажу. И внедрили его в человека, которого вы подберете по данным мною параметрам. Сразу скажу — в человека, который будет обречен на скорую гибель, и, который, без внедрения моего сознания, безусловно, погибнет в течение одной-двух минут.

— Я хочу, что бы вы перенесли в мое тело, да-да, в это вот тело, — я постучал себя по груди, — которое я освобожу в связи с моим возвращением домой, сознание человека, которого я вам потом представлю. Соответствующие методики у вас есть, аппаратура тоже, по крайней мере, она была на этом корабле. И это, пожалуй, все, что мне от вас нужно. Да, все! — твердо сказал я. — Все остальное, включая решение судьбы вашего коллеги — это ваше внутреннее дело. Больше у меня к вам претензий нет, и не будет.

Дав им немного времени все это осмыслить, я продолжил.

— Ваш коллега будет отпущен сразу же по исполнению моих требований. Один из вас, а именно — тот, кто будет осуществлять внедрение на Земле, получит от меня ряд предметов, которые будут являться подтверждением выполнения условий сделки. Какие это будут предметы и что они означают, будет знать мое доверенное лицо здесь, на Матери. Согласны?

Они вновь переглянулись.

— Мы вынуждены признать, что известные основания для подобного требования у вас, судя по всему, имеются. Хорошо. Сейчас мы освободим вас от своего присутствия и заботы о раненном, а после…

— Стоп, стоп, стоп, дорогие мои радиослушатели! А так же и телезрители… Здесь вам не тут, ребята! И я вам не тебе. Я вас покуда никуда не отпускал! А ваш коллега, равно как и эта посудина — мой пленник и мой боевой трофей! Вот так-то.

— А как же…

— А пулемета-то я вам, ребята, не дам, — сказал я голосом таможенника Верещагина из "Белого солнца пустыни". — И не просите! Это — залог нашей сделки и вашего хорошего поведения.

— Но его же надо лечить!

— Вот и лечите, но у меня в замке. Вам будут предоставлены все мыслимые и немыслимые условия и возможности, выделено помещение, куда вы сможете тайно являться в режиме невидимости и под покровом ночи. Так что — лечите, себе и ему на здоровье!

Потом более получаса я отбивал их пылкие атаки, и твердо стоял на своем. В конце концов, деваться им было некуда, и ребята капитулировали. Мы быстро оговорили некоторые детали, и один из гостей вернулся на свою капсулу. Оставшийся со мной извозчик свистнул, дунул, плюнул, и одним моментом перегнал капсулу к большим окнам кабинета покойного барона. Там она и осталась висеть, будучи невидимой для окружающих.

А я, быстренько высвистав наверх управляющего, поручил ему запретить шляться около кабинета посторонним, да и под окнами кабинета тоже не бегать. Во избежание, так сказать… После чего последовал прыжок к бедному, потерявшему хозяина, Буцефалу и торжественное возвращение на боевом коне к заждавшимся меня молодогвардейцам. А потом, само по себе, — возвращение в замок.

Я был доволен. Очень доволен. Наконец-то мои туманные и бесформенные мечтания начинали обретать плоть и форму. Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Тронулся, но еще не пошел вниз по течению, сметая все на своем пути… Этого еще нужно подождать. Еще не все дела сделаны.

Об этом мне быстро напомнил Адриан. Кратко прокомментировав, каким дураком я выглядел на переговорах с регистраторами, он все же поздравил меня с достигнутыми результатами, и попросил как можно быстрее прибыть в Торн на совещание в верхах. Полагая, что совещание продлится ну уж никак не дольше двух-трех часов, я сквозанул в здание Храма один. Правда, предупредив бойцов, чтобы меня ждали и не снижали накал боевой учебы. Вернусь — проверю!

В Храме меня провели знакомым путем в библиотеку. Рядом с настоятелем стоял Дорн. После нашего знакомства, посиделок и разговоров, я все больше и больше стал относиться к нему как к другу, просто — приятному во всех отношениях молодому человеку, правда — весьма занятому и ответственному.

После взаимных реверансов и расшаркиваний, выяснилась и повестка дня внеочередного пленума. Я даже сказал бы — исторического пленума! Да-да, ведь речь пошла о создании "Ордена Храма", во как!

То, что идея овладела настоятелем Храма, я был уверен. Настоятель, несмотря на свой возраст, выдержку и невозмутимое выражение лица, был мужиком горячим и увлекающимся. Но ни в коей мере не легкомысленным глупцом! Поверьте мне на слово — нет. Скорее всего, мне посчастливилось просто сформулировать и высказать мысль, которая и так уже висела на кончике языка у ряда людей, обдумывавших комплекс военных, хозяйственных и управленческих проблем, стоящих перед королевством. Что называется — вовремя крякнул. Король Дорн тоже сразу углядел немалые плюсы нового начинания и, что называется, загорелся. Поэтому я с радостью тут же с головой влез в разговор.

Мне пришлось вывалить на голову собеседников все, что я помнил про рыцарские ордена и другие, более эффективные структуры из истории Земли. При этом я, абсолютно не стесняясь — а некого! — и абсолютно свободно тасуя факты и выводы (по той же причине), пытался сделать из не очень четкой пока идеи конфетку. Причем я валил в одно целое командоров и магистров ордена, щедро разбавляя их сержантами, лейтенантами и капитанами Советской Армии и, почему-то, — инструкторами райкомов партии, и обзорно давал дикую смесь из уставов рыцарских орденов и Боевых уставов пехоты и кавалерии, дополняя их нормативными документами большевиков и структурами, введенными Петром I. В общем — заливался соловьем. В одном я был тверд и уперт как скала. До хрипоты, до брызг слюней изо рта я отстаивал полнейшую свободу горизонтального и вертикального служебного движения рыцарей ордена и создание всех мыслимых и немыслимых предпосылок для этого, а также — безусловную и безукоризненно соблюдаемую ротацию кадров высшего управленческого звена. Вплоть до известной потери дееспособности ордена и качества управления им. Ничего! Раза два обожгутся — поумнеют! Но дома престарелых генсеков в руководящих структурах ордена быть не должно!

И еще. Горячо поддержав идею создания ордена в королевстве, я порекомендовал все же не слишком сильно педалировать этот вопрос в формате Империи. Все же эта идея должна созреть. В ней должна быть четко и ясно понимаемая потребность. Так что, давайте, друзья, заявим пока только о создании "Ордена паладинов Храма — Север" — и все! А там посмотрим — как пойдет эта идея в массы, как воспримется, будет ли поддержка и последователи. Дорну, как правящему королю, я очень жестко указал, чтобы он не жался на всякие там почетные звания, рыцарские шпоры, да и дворянство для паладинов Ордена. Пусть их происхождение будет самое низкое — пусть, это не важно! На первых порах они будут защищены от высокомерия окружающих высокородных званием паладина. А потом придет всеобщее понимание: служишь стране, ее народу — получи, если заслужил. И получи сполна, как награды щедрой рукой, так и наказание за нарушение Устава, стяжательство, спесь, самодурство и прочие мерзости. Дорн проникся и твердо обещал. Я его понимал. Если подумать, то года через два-три он получит мощную, эффективную и самостоятельно действующую структуру, способную реально упрочить его власть и привести к резким позитивным переменам в королевстве. И стать, кстати, серьезным противовесом дворянской вольнице. И он это тоже отлично понимал.

Дело дошло и до персоналий. Для начала требовался хоть какой-нибудь костяк из людей, на которых можно было бы полностью опереться в деле создания структур Ордена. Я тут же внес на рассмотрение кандидатуры Руса, Беса и Вала. Подумав, я добавил еще и Стана. Причем — рекомендовал сразу же назначить их капитанами Ордена. Остальные участники пленума переглянулись в некотором сомнении, приняли мое заявление к сведению, и решили не торопиться в сложном деле подбора и расстановки кадров. Но Руса я им все-таки подсунул!

Смотря друг на друга счастливыми, полными слез радости от хорошо выполненного дела глазами, мы проголосовали, и новорожденный Орден издал свой первый, еще младенческий крик: "Эй, там! Вина нам, скорее!" Кричало дитё голосом счастливого отца настоятеля.

Заходить в ДеПо я не стал. Не то, чтобы я не хотел взглянуть в ожившие, полные радости глаза Хельги… Еще как хотел! Но видеть ее, счастливую, похорошевшую, весело и легко порхающую вокруг Малыша — мне было тяжело. Очень тяжело…

Я попросил разрешения нарезать цветов в храмовом саду, выпросил у отца настоятеля бутылку отличного старого вина, и Дорн приказал одному из своих гвардейцев отнести все это в гостиницу "Драчливый петух". Без объяснений. Просто передать — и все. Так будет лучше. А они поймут, я надеюсь.